Политика китайской элиты, чреватая связями патрон-клиент и фракционной борьбой, долгое время воспринималась как постоянно меняющаяся игра, в которой никогда не замечаются тени политической нестабильности и неопределенности. Хотя китайское руководство в течение последних трех десятилетий старалось внедрить правила и нормы в процесс отбора элиты, сохраняются опасения по поводу эффективности и долговечности этих зарождающихся институциональных механизмов. Но были ли наблюдатели за китайской политикой слишком циничными, не обращая внимания на важные институциональные изменения в том, как рекрутируются элиты? В какой степени фактически реализованы провозглашенные нормативные акты? Какие институциональные ограничения и политические барьеры стоят на пути?
Выбор лидеров этнических меньшинств представляет собой хорошее тематическое исследование, проливающее ценный свет на эти вопросы. Китай - многонациональная страна, в которой доминирует Хань, и Коммунистическая партия Китая (КПК) давно признала ценность включения кадров этнических меньшинств в элиту партии и государства, как в целях пропаганды, так и для того, чтобы побудить группы меньшинств рассматривать систему как позволяющую возможности для собственного продвижения. Набор и обучение кадров из числа этнических меньшинств были постоянными усилиями разных поколений лидеров КПК, начиная с момента основания Китайской Народной Республики (КНР) в 1949 году. Система была распространена на протяжении многих лет, и формально она не была институционализирована до 1984 года, когда Всекитайское собрание народных представителей (ВНК) приняло Закон об автономных территориях этнических меньшинств Китайской Народной Республики.
Закон предусматривает, что высший пост в органах местного самоуправления во всех автономных районах этнических меньшинств (от уровня поселка до уровня провинции) должен занимать лидер из того же этнического меньшинства, что и большинство граждан в этом районе. Глава местного правительства, уступающий только партийному секретарю, имеет значительные полномочия по принятию решений и управлению региональными делами. В Китае есть 155 автономных районов этнических меньшинств, в том числе 5 провинциальных регионов, 30 префектур и 120 округов. По данным китайского правительства, в настоящее время все главы местных органов власти в этих районах не являются ханьцами. Фактически, с момента введения Закона эта конкретная институциональная норма ни разу не нарушалась на провинциальном уровне. Кроме того, поправки к Закону в 2002 году переквалифицировали систему региональной этнической автономии с китайского политического института, который был важным (重要), на фундаментальный (), подчеркнув устойчивую институционализацию процесса выбора лидеров этнических меньшинств.
В высшем эшелоне китайской политики отбор лидеров этнических меньшинств связан больше неформальными нормами, чем четкими правилами. В шести центральных комитетах КПК, сформированных после 13-го съезда партии в 1987 году, этнические меньшинства стабильно составляли от 10 до 11 процентов членского состава (включая как полноправных членов, так и альтернативных членов), даже несмотря на то, что никаких правил открыто не принималось. представительство этнических меньшинств на этом высшем уровне руководства. Кроме того, эта пропорция почти вдвое превышает средний показатель пяти предыдущих съездов, что свидетельствует о повышенном внимании КПК к поддержанию стабильного присутствия этнических меньшинств в этом важном органе. Тем не менее, большинство лидеров этнических меньшинств в Центральном комитете являются альтернативными членами. Например, только 10 полноправных членов (4,9%) ЦК 18-го созыва являются этническими меньшинствами. За последние три десятилетия только один лидер меньшинства, Хуэй Лянъюй (回良玉), хуэй, был членом Политбюро.
В Государственном совете руководство Государственной комиссией по делам национальностей всегда выполнялось лидером этнического меньшинства. Обычно в качестве государственного советника или вице-премьера был по крайней мере один лидер этнических меньшинств: например, Исмаил Амат (司马义 · 艾 买 提) в качестве государственного советника с 1993 по 2003 год, Хуэй Лянъюй в качестве вице-премьера с 2003 по 2013 год. , Дай Бинго (戴秉国) в качестве государственного советника с 2008 по 2013 год, а Ян Цзин (杨 晶) в качестве государственного советника с 2013 по настоящее время.
когда была пасха 1998
Руководство КПК, конечно, не ставит этническое представительство выше своей собственной власти по принятию решений в государственных делах. Лидеры этнических меньшинств никогда не попадали в Постоянный комитет Политбюро, де-факто центр власти в Китае. В пяти автономных провинциях, где проживают этнические меньшинства, на протяжении последних 30 лет главный пост секретаря партии всегда отдавался ханьскому китайцу. Лидер этнического меньшинства также редко становится секретарем партии автономной провинции, не относящейся к этническим меньшинствам. Единственными тремя исключениями в последние десятилетия являются Хуэй Лянъюй, бывший секретарь партии Цзянсу; Ши Цзунъюань (石宗源), бывший секретарь партии Гуйчжоу; и Баянколу (巴音朝鲁), нынешний партийный секретарь Цзилиня.
Аналитики обычно полагаются на такие факторы, как личные связи и фракционная принадлежность, чтобы оценить перспективы продвижения лидера по службе. Объединив понимание правил и норм с этими традиционными аспектами, мы сможем лучше определить некоторых восходящих звезд в руководстве. Среди представителей этнических меньшинств нынешнего Центрального комитета КПК два монгольских лидера - Ян Цзин (1953 г.р.) и Баянколу (1955 г.р.) и один уйгурский лидер Нур Бекри (努尔 · 白 克力, 1961 г.р.) , являются вероятными кандидатами в следующее Политбюро, учитывая их обширный опыт руководства.
Ян Цзин теперь является членом Центрального секретариата КПК и членом государственного совета (и одновременно генеральным секретарем Государственного совета). Это редкий случай, когда лидер этнического меньшинства одновременно занимает ключевые административные должности на национальном уровне как в партийном органе, так и в государстве. Уроженец Джунгар Баннер, Внутренняя Монголия, Ян начал свою карьеру в Коммунистическом союзе молодежи Китая (CCYL) в своем родном автономном регионе и в 1993 году стал секретарем комитета CCYL Внутренней Монголии. первый секретарь ЦК 13-го созыва. В результате Ян также считается восходящим лидером туанпая. С 2004 по 2008 год Ян занимал пост главы автономного района этнических меньшинств Внутренняя Монголия. Затем его перевели в Пекин, где он стал директором Государственной комиссии по делам национальностей. Обладая принадлежностью к этническому меньшинству и происхождением из туанпая, Ян быстро поднялся по служебной лестнице до своей нынешней должности.
Как и Ян Цзин, Баянколу также ускорил свою карьеру, в основном благодаря системе CCYL. Проработав непродолжительное время секретарем комитета CCYL Внутренней Монголии, Баянколу в 1993 году был переведен в секретариат CCYL, где он провел следующие несколько лет, работая вместе с Ли Кэцяном, который руководил секретариатом CCYL. В 2001 году Баянколу перевели в Чжэцзян, за год до прибытия туда Си Цзиньпина. В Чжэцзяне он был вице-губернатором (2001-2003 гг.), Постоянным членом провинциального комитета партии Чжэцзян и секретарем города Нинбо (2003-2010 гг.). Затем он был переведен в Цзилинь на различные руководящие должности и официально стал партийным секретарем Цзилиня в 2014 году. Баянколу - единственный лидер этнического меньшинства, который в настоящее время работает секретарем партии в провинции. Как лидер этнического меньшинства с обширным региональным опытом и тесными рабочими отношениями как с Си Цзиньпином, так и с Ли Кэцяном, Баянколу, очевидно, имеет хорошие шансы на дальнейшее продвижение по службе.
Нур Бекри, в настоящее время директор Национальной энергетической администрации и заместитель директора Национальной комиссии по развитию и реформам (НКРР), является одним из немногих молодых лидеров (родившихся после 1960 года) на министерском уровне. Будучи уйгуром, родившимся в Боле, Синьцзян, Нур продвинулся большую часть своей карьеры в своем родном автономном районе, сначала работая в партийном комитете Синьцзянского университета, а затем в качестве мэра Урумчи (1998-2000). В 2008 году, когда ему было всего 47 лет, Нур стал губернатором Синьцзянского автономного района этнических меньшинств. После шести лет службы в Синьцзяне в качестве заместителя командира Нур был переведен на свои нынешние должности на центральном уровне. Назначение Нура примечательно в том смысле, что это был первый случай, когда лидер этнического меньшинства был привлечен к руководству ключевым национальным экономическим агентством.
Этот краткий обзор схем назначения лидеров этнических меньшинств ясно показывает, как институциональные правила и нормы влияют на выбор этнических элит. Эти правила и нормы обеспечивают основу для стабильного представительства лидеров этнических меньшинств на разных уровнях управления. Все три восходящих лидера этнических меньшинств, о которых говорилось выше, извлекли выгоду из этого институционального устройства, когда они начали строить свою карьеру в своих родных автономных регионах. Однако их кейсы также демонстрируют, как личные связи и фракционная политика продолжают играть важную роль, особенно в продвижении на высшие руководящие должности.
Предстоящий 19-й съезд партии еще больше покажет, в какой степени институционализация увеличивает этническое представительство в элитной политике Китая. Наблюдая за этим конкретным аспектом китайской политики лидерства, мы можем начать понимать важные способы, которыми более широкий спектр правил и норм формирует набор элиты в Китае. Поскольку эти события, несомненно, повлияют на китайскую политику в более широком смысле, они должны оставаться в центре внимания и анализа.